Лидер Комитета Нация и Свобода Владимир Басманов ответил на острые вопросы журналиста «Русского Монитора».
— Владимир, после Русского Марша 2016, который стал самым малочисленным за всю историю его проведения с 2005 года, раздаются голоса (в том числе и на нашем сайте) о том, что сам формат марша себя исчерпал, что наступил своеобразный кризис жанра русского национализма в целом. Причем говорят об этом не только представители «либеральной» общественности, но и многие националисты. Вы согласны с таким утверждением?
— Нет, не согласен конечно. Голоса о том, что жанр себя исчерпал раздавались как раз на пике (или близко к нему) численности и географического обхвата Русского Марша, людям хотелось, чтобы Русский Марш перешёл во что-то большее, или приобрёл больший политический смысл или окончательно превратился в зрелищный национальный праздник. В 2011-м произошла серьёзная политизация Русского Марша, таким образом, голоса критиков были услышаны. Сегодня, те, кто говорит что-то подобное — жалкое рудиментарное эхо того, кто говорил об этом раньше. В 1920-м году Белые контролировали больше территории, чем в 22-м, но это не значит, что нужно бросать винтовки и расходиться по домам. Это значит, что нам нужно максимально укрепить сопротивление, и сохранить хотя бы небольшой оставшийся у нас плацдарм, иначе возможность дальнейшего наступления будет навсегда утрачена. Путин мечтает уничтожить русских националистов полностью, до нуля. Отказ от политического сопротивления, к чему нас подталкивают критики Русского Марша – это лучшее, что можно сделать для подарка Путину.
Следует исходит из того, что еще не закручены гайки как в Туркмении и Северной Корее, и было бы полным идиотизмом, вместо ежегодного самого громкого парада националистов ( ведь у националистов мало других возможностей заявить о своих идеях, о себе — как о политической силе, в ситуации отсутствия своих СМИ, нежелания оставшихся в РФ СМИ писать о нас в должном объёме, системной блокировке важных информационных площадок националистов в интернете), вместо уличных манифестаций, в ситуации, когда их проводить еще возможно, переключится всей оппозиции и националистам в частности, как предлагают некоторые странные люди, на праздничные чаепития или просто сидеть дома, тем самым якобы принося больше пользы для правого дела. Скажу прямо, я думаю, что подобные мнения или у не очень умных людей, или совсем трусоватых (сами боятся выйти из дома – но стыдно признаются, поэтому придумывают всякую ересь для самооправдания), или подрывной агентуры, цель которой сбить людей с толку. А также у патологических лентяев и воинствующих интернационалистов, желающих уничтожения политическому национализму.
Также следует заметить, что мы находимся в ситуации «брежневских времен», «нового застоя», что, конечно же, не может способствовать политической активности народных масс, поэтому на уличные манифестации сейчас выходят и будут выходить (пока есть возможность, ее может не стать) только наиболее смелые и неравнодушные люди. Все остальные снова набегут лишь тогда, когда политическая обстановка в стране начнется меняться, или когда в обществе появится вера в то, что этих изменений реально добиться. Так устроена человеческая психология. Но точками новой сборки, центрами притяжения в будущем станут именно те силы, те люди, которые не сдались, и не разбежались в трудные, темные времена. Кроме того, политические манифестации внушают людям веру в возможность перемен, и показывают, что у путинского режима есть альтернатива.
— Как известно ряд известных политиков условного «либерального» крыла, в том числе Алексей Навальный несколько раз посещали Русский Марш. Почему никто из них не посетил Русский Марш 2015? Получал ли Навальный приглашение на Русский Марш 2016?
— Это не так. На Русском Марше в этом году присутствовала целая плеяда известных либералов – их было легко узнать по бейджику «общественный наблюдатель», в том числе Марк Гальперин, Владимир Шрейдлер, из Санкт-Петербурга для участия в Марше в Москве специально приехал известный соратник Парнас Александр Расторгуев. Наши недоброжелатели написали уже миллион статей на эту тему, в которых существенно искажают реальность, ведь на самом деле Гальперин и Шрейдлер — не лидеры националистов, не организаторы и не фронтмэны Русского Марша, а просто гости, пришедшие для общественного мониторинга и поддержки.
В истории с Навальным надо понимать, что изначально, насколько я помню, Навальный позиционировал себя как национал-либерал, постепенно его взгляды эволюционировали в сторону правого либерализма. Эта эволюция во взглядах Навального, по моей оценке как раз и происходила в 2008-2010 годах. Навальный на Русском Марше это не либерал, пришедший на Русский Марш, в знак сближения политических позиций, нет, это вчерашний националист, пришедший к своим.
— На прошедшем Русском марше, помимо вполне здравых лозунгов, направленных против войны с Украиной, Коррупции, кремлевского режима, были и другие (наблюдатели говорят, что они были единичными, но тем не менее), скажем не вполне политкорректные, — возможен ли уход от этой маргинальной субкультурности?
— С одной стороны когда в стране бушует этнопреступность, людей тысячами насилуют, грабят, убивают, когда в результате путинской политики замены коренного населения на некомплиментарных переселенцев из азиатских и закавказских стран и то тут, то там происходят межэтнические конфликты, было бы странно удивляться, что среди большинства жителей страны существует недовольство этими явлениями. С другой стороны на большую манифестацию приходят все желающие, и требовать, чтобы все обязательно в строю думали и говорили одинаково – это признак тоталитарного мышления, как в СССР или Северной Корее, которое, например для меня, неприемлимо. Кроме того, могу заметить, что разумные организаторы легальных манифестаций всегда стараются минимизировать какие-либо явления, которые нарушают действующее законодательство.
— Можно ли говорить, что властям удалось разгромить русское националистическое движение?
— Нет, так нельзя говорить, ни в отношении всей оппозиции, ни в отношении националистов в частности. Хотя в моей ситуации политэмигранта так было бы сказать выгоднее всего, но это было бы неправдой. Однако, можно говорить что, уровень давления, преследований и репрессий – максимальный, с, пожалуй, 1987 года. В стране установилась атмосфера страха и ужаса, которую целенаправленно культивируют власти в отношении оппозиционных сил и любых недовольных. Но все же движение живо, когда живы последние неразгромленные организации и сообщества, а значит может себя восстановить сразу, как только политическая обстановка в стране начнет меняться. Я, как лидер Комитета «Нация и Свобода», ответственно заявляю, что, несмотря на всё вышесказанное, — наша организация растёт, хотя не так быстро, как хотелось бы. К примеру, в Москве все колонны на Русском Марше построены теми или иными организациями, кроме первой колонны, которую построили по старой памяти бывшие соратники ныне запрещённого Объединения Русские. Вдумайтесь, почти все журналисты пишут о Русском Марше, а об организациях, занимавшихся его организацией и проведением — почти ни слова. Вокруг наиболее активного ядра русского национального сопротивления искуственно устанавливается информационная блокада. За счёт этого у людей создаётся иллюзия полного разгрома. Так как раньше писали больше. Такому впечатления также способствуют преследования многих известных соратников, и, тем не менее, это впечатление ошибочно
— Каким вы видите русское националистическое движение в ближайшие годы?
— Я думаю всё более популярен будет становиться оппозиционный или революционный национализм, Комитет «Нация и Свобода» (КНС) как раз организация, выражающая такие идеи. Набор добровольцев будет осуществляться за счёт пропаганды нашего мировоззрения и наших форм борьбы в простом народе. Мы будем постепенно усиливать и наращивать правый фланг политического протеста, мы должны быть готовы взять на себя инициативу, если другие политические силы истощатся или будут добиты Кремлём. Пока же мы ещё не накачали мышцы, мы будем поддерживать силы протеста и далее, конечно не забывая о собственных акциях актуальной тематики, позволяющих приобретать новых сторонников, и заявлять о своей политической позиции.
Последние годы мы мало говорили об идеологии, и это привело к тому, что часть людей, которые были потенциально нашими соратниками, у нас украли «советские патриоты» (или, как их принято называть в сети, — «ватники»), и чуть меньшую часть — консервативные либералы. Пришло сделать оргвыводы. Целостное, правильное, единое мировоззрение у каждого участника организации — это цемент, который может сделать политическую организацию несокрушимой. Лично я планирую в ближайшее время предложить новую идеологию, основанную на националистическом мировоззренческом плацдарме, и вместе с тем вычленяющую из него наиболее здоровое, актуальное и существенно ядро. Ее наименование будет: национал-идеализм.
Помимо КНС будет так же действовать сеть самых смелых единомышленников, объединенных в различные организации и формации. Они будут проводить агитационную, методическую, организационную, идеологическую, общественную работу, направленную на доступную им борьбу с режимом, помощь обычным гражданам, и поддержание своих структур в дееспособном состоянии. Не массовые сообщества, но структуры типа НКО и небольших формаций, но националистического толка. Так продлиться до момента ослабления режима, и тогда настанет новый этап.
— Может ли существовать национализм без ксенофобии?
— Смотря что понимать под этим словом. Переводится оно как «боязнь чужих». Любой нормальных человек, который вменяемый, живя в такой стране, как РФ, не может приветствовать политику завоза миллионов иностранцев, которых завозит правительство Путина на замену местному населению. Что не удивительно. Этот феномен вообще называют «военные колонисты», которые те или иные оккупанты замещают местное население переселенцами для своих политических нужд. Можно ли требовать от людей, чтобы они любили «военных колонистов»? Думаю, что в здравом уме — вряд ли.
Ксенофобия – это чувство, эмоция. У людей могут быть чувства негативные, как ненависть, или страх. Есть солдаты, которые ничего не испытывают к врагу, есть солдаты, испытывающие жалость, многие солдаты испытывают ненависть. Можно вести пропаганду позитивных эмоций, и многие это делают, но я предпочитаю не лезть к людям в души, и глубоко убеждён, что каждый имеет право на те эмоции, которые он испытывает. Это и есть часть свободы, часть уважения к личности.
Гораздо важнее, что мы делаем с этим чувством? Если мы отправляем домой ненужных нашему народу трудовых мигрантов (не путать с политическими) – я за, если мы вводим нулевую толерантность к этнической преступности – я за, если мы унифицируем республики с русским большинством – я за, если мы прекращаем заселение китайцами Дальнего Востока – я за. Если мы запрещаем хиджабы татарским (дагестанским) школьницам, — я против, если мы не развозим верующих на Курбан-Байрам по разным мечетям, а каждый год заставляем людей молиться в лужах – я против, если мы арестовываем людей за украинские флаги — я против, если на последние деньги мы ведём геноцид сирийцев – я против. Я готов пожертвовать интересами каких-либо народов или конкретных людей ради интересов моего народа и ради справедливости, даже если получу клеймо ксенофоба, но считаю неприемлимым любое шовинистическое притеснение национальных меньшинств, просто ради того, чтобы «показать им, где их место». Такие меры не ведут ни к чему хорошему, или увеличивают межэтническую напряжённость, либо работают на ассимиляцию. Я, как этнический националист, не могу приветствовать ни то, ни другое.
Мне кажется, мы слишком много говорим об эмоциях, об отношении, бесконечно много обсуждаем чьи-то громкие высказывания и слишком мало мыслим о конкретных делах, о тех или иных политических шагах, о решении тех или иных вопросов, о практическом применении наших убеждений.
— В 2011 -2012 националисты активно сотрудничали с либералами в ходе протестов, готовы ли сегодня обе стороны к такому сотрудничеству, особенно после опыта Киевского майдана 2013-2014 годов?
— Это сотрудничество и не заканчивалось — скорее наоборот, чем больше режим пытается давить всех недовольных, тем больше мы выступаем заодно там, где считаем это возможным. Так что мы — союзники с честными либералами, которые по настоящему против режима воров и чекистов, от таких людей как, к примеру, Каспаров, Пионтковский и Гальперин до многих лидеров Партии Народной Свободы. На прошедших выборах парламентских, 20% кандидатов от этой единственной партии оппозиционной, которую допустили на выборах, прямо были нам близки, даже больше чем союзники, являясь по-сути национал-демократами. Среди националистов уже мало осталось тех, кто бы не понимал, что споры между собой бессмысленны пока существует режим чекистов, которых уничтожает и подавляет любые политические силы вне зависимости от их идейного окраса.
— Вы планируете свое возращение в Россию?
— Безусловно. Когда для этого созреют политические условия в стране, и я смогу пересечь границу не будучи арестован погранслужбой РФ. Пока же буду помогать освободительному сопротивлению чем смогу, и там где нахожусь, — это более эффективно. Не так давно была попытка меня выкрасть уже за пределами РФ и вывезти в Мордор, это курировало УЗКС ФСБ, но у них ничего не вышло, они опоздали. Так или иначе – пока жив и на свободе, буду делать полезные дела для моей нации и против тирании, которая ее угнетает, лишает будущего.
— Вы можете представить себя в качестве лидера легальной парламентской партии?
— Мы рассматриваем честную конкуренцию Партии Националистов с другими партиями Парламента в Новой, Свободной от ЧКистов, России, как второй этап борьбы, который должен наступить после победы сил сопротивления. Партия — это большая команда, это тысячи лидеров того или иного звена, это не секта одного человека, как часто думают в РФ, и других странах, где СМИ насаждают азиатский менталитет. Я готов быть лидером, если того будут требовать текущие политические интересы. В любом случае, приложу максимум усилий к тому, чтобы мы не останавливались на достигнутом, а одержали победу в этой тяжёлой борьбе в два этапа. И чтобы это победу никто не смог у нас украсть.
Беседовал Федор Клименко
Источник: сайт Русского Монитора
